Я уставилась на него с широко раскрытыми глазами.
– Дыши, Белла, – напомнил он мне, улыбаясь.
Я сделала вдох.
– Ты понимаешь мою позицию, Белла, хотя бы немножко?
И на одну секунду я действительно увидела это. Я увидела себя в длинной юбке и закрытой кружевной блузке с высоким воротником, с собранными в прическу волосами. Я увидела сидящего рядом со мной на веранде, экстравагантно выглядящего Эдварда в светлом костюме с букетом диких роз в руках.
Я покачала головой и сглотнула слюну. В моей памяти сразу всплыли некоторые эпизоды из книги «Энн из зелёных крыш».
– Дело в том, Эдвард, – сказала я дрожащим голосом, избегая вопроса, – в моём понимании брак и вечность не являются взаимоисключающими или взаимопредполагающими концепциями. А поскольку сейчас мы живём в моём мире, то, возможно, нам нужно идти в ногу со временем, если ты понимаешь, что я имею в виду.
– Но с другой стороны, – возразил он, – ты вскоре собираешься оставить время позади себя. Так почему же временные традиции в пределах одной местной культуры должны так сильно влиять на твоё решение?
Я поджала губы.
– В чужой монастырь…?
Он засмеялся надо мной.
– Ты не обязана говорить да или нет сегодня, Белла. Просто лучше, когда понимаешь позиции обеих сторон, не так ли?
– Что ж, а твоё условие…?
– Всё ещё в силе. Мне ясна твоя точка зрения, Белла, но если ты хочешь, чтобы именно я изменил тебя…
– Там, дам, да-дам, – напела я свадебный марш, но получилось больше похоже на похоронное пение.
Время продолжало бежать слишком быстро.
В ту ночь я не видела снов, а потом наступило утро, и выпускной смотрел мне в лицо. Мне предстояло проштудировать кипу учебников для выпускных экзаменов, половину из которых, как я знала, мне не прочесть за оставшиеся несколько дней.
Когда я спустилась к завтраку, Чарли уже ушёл. Он оставил для меня газету на столе, и это напомнило мне о том, что мне нужно было кое-что купить. Я надеялась, что реклама концерта ещё не закончилась. Мне нужен был телефонный номер, чтобы достать эти дурацкие билеты. Теперь это уже не выглядело, как подарок, потому что весь сюрприз пропал. Конечно, начинать надо было с того, что попытка удивить Элис, изначально была не самой удачной идеей.
Я хотела сразу перейти к разделу развлечений, но жирный чёрный заголовок привлёк моё внимание. Наклонившись поближе, чтобы прочесть статью на передовице, я ощутила страх.
«СИЭТЛ ОХВАЧЕН УБИЙСТВАМИ.
Менее десятилетия прошло с тех пор, как Сиэтл стал местом охоты для самого активного серийного убийцы в истории Соединённых Штатов. Гэри Риджвэй, убийца Грин-Ривер, был обвинён в убийстве 48 женщин.
А сейчас осаждённый Сиэтл вынужден столкнуться с вероятностью того, что в настоящее время в городе скрывается монстр пострашнее.
Полиция не признает недавний всплеск убийств и исчезновений работой серийного убийцы. Во всяком случае, пока. Они отказываются верить в то, что подобная кровавая резня дело рук одного человека. В этом случае, предполагаемый убийца, если конечно, это одно лицо, понесёт ответственность за 39 связанных между собой убийств и исчезновений, совершенных за последние 3 месяца.
Для сравнения, бум убийств Риджвея, достигший 48 жертв, тянулся на протяжении 21 года. Если ко всем этим смертям может быть причастен один человек, тогда это самое жестокое буйство серийных убийств в истории Америки.
Вместо этого полиция больше склоняется к версии о том, что здесь замешана деятельность некой банды. Эта версия подкрепляется огромным количеством жертв и тем фактом, что кажется, не существует общего критерия в выборе жертв.
От Джека Потрошителя, до Тэда Банди, жертвы серийных убийств обычно либо одного возраста, пола, расы либо присутствует сходство по всем этим признакам.
Жертвы этой криминальной волны различаются по возрасту, начиная от 15-летней почётной ученицы, Аманды Рид, и заканчивая 67-летним почтальоном на пенсии, Омаром Дженксом.
В цепочке смертей практически равное количество женщин (18) и мужчин (21). Жертвы являются представителями различных рас: Кавказцы, Афро-Американцы, Латиноамериканцы и Азиаты.
Выбор происходит наобум. Кажется, мотив состоит в том, чтобы просто убивать.
Почему бы всё же не рассмотреть версию о серийном убийце?
Почерк убийств имеет достаточно сходств, для того, чтобы исключить несвязанные между собой преступления. Каждая обнаруженная жертва была сожжена до такой степени, что для опознания тел необходимы были данные о зубах. Предположительно, некие катализаторы, такие как бензин или алкоголь, были использованы для сожжения тел, хотя пока не было обнаружено никаких следов вышеупомянутых катализаторов. От всех тел избавлялись халатно, даже не особо пытаясь скрыть их.
Но ещё более ужасным является тот факт, что большинство останков указывают на признаки бесчеловечной жестокости – переломанные и треснувшие от огромного давления кости – которые по мнению медицинских экспертов появились до наступления смерти, хотя, исходя из состояния улик, в этих заявлениях трудно быть уверенным на все 100 процентов.
Другое сходство, вносящее свой вклад в версию о серийном убийце – каждое место преступление идеально очищено от каких- либо других улик, кроме как самих останков. Ни единого отпечатка пальцев, ни следа от протектора шин, ни одного оставленного волоса. За неимением подозреваемых, виновных в этих исчезновениях, до сих пор не было проведено ни одного опознания.
Потом, конечно же, сами пропавшие – едва ли лёгкая добыча в любом случае. Ни одна из жертв не может быть рассмотрена, как лёгкая добыча. Никто из жертв не являлся беженцем или бездомным, которые исчезают с лёгкостью, и о ком редко заявляют, как о пропавших без вести. Жертвы исчезали из своих домов, из четырехэтажных апартаментов, из оздоровительных учреждений, со свадебных торжеств. Возможно, самое удивительное из исчезновений: 30-летний боксёр-любитель, Роберт Уолш, который зашёл в кинотеатр вместе со своей девушкой, а через несколько минут девушка обнаружила, что его нет на своём месте. Его тело было найдено лишь 3 часа спустя, когда пожарные были вызваны к воспламенившемуся мусорному контейнеру, в 20 милях от кинотеатра.
Ещё одна закономерность присутствует в самих убийствах – все жертвы исчезали в ночное время.
Какова же самая тревожная закономерность? Увеличение количества жертв. Шесть убийств было совершено в первый месяц, одиннадцать во второй. Двадцать два произошли только за последние десять дней. А с того момента, как было найдено первое обуглившееся тело, полиция так и не подобралась ближе к тому, чтобы найти ответственных за происходящее.
Улики противоречивы, детали шокирующие. Ужасная новая банда или дико активный серийный убийца? Или же что-то другое, чего полиция пока ещё себе даже не представляет.
Только один вывод остаётся бесспорным: что-то омерзительное разгуливает по Сиэтлу.»
Мне потребовались три попытки, чтобы прочитать последнее предложение, прежде чем я поняла, что проблема в моих трясущихся руках.
– Белла?
Я была слишком сконцентрирована на статье, поэтому тихий и не совсем уж неожиданный голос Эдварда, заставил меня открыть от удивления рот и, обернуться.
Он, нахмурив брови, облокотившись, стоял в дверном проёме. Затем он внезапно оказался возле меня и взял меня за руку.
– Я напугал тебя? Извини. Я стучал…
– Нет, нет, – сказала я быстро. – Ты уже видел это? – я указала на газету.
На его лбу появилась морщинка.
– Я ещё не читал сегодняшние новости. Но я знал, что ситуация становится хуже. Мы собираемся предпринять что-нибудь…вскоре.
Мне не понравились его слова. Я ненавидела, когда хоть кто-то из них рисковал, и что бы или кто бы – то ни был в Сиэтле, он по-настоящему начинал пугать меня.
Но мысль о приходе Волтари казалась не менее пугающей.
– Что говорит Элис?
– В том-то и проблема. – Он ещё больше нахмурился. – Она ничего не видит…хотя мы меняли свои намерения полдюжины раз, чтобы проверить это. Она начинает терять уверенность в своих способностях, чувствует, что в последние дни ей чего-то недостаёт, будто что-то не так. Что возможно её дар предвидения ускользает.
Мои глаза округлились.
– Разве такое возможно?
– Кто знает? Никто никогда не занимался исследованиями…но я действительно сомневаюсь в этом. Такие вещи скорее усиливаются со временем. Посмотри, к примеру, на Аро и Джейн.
– Тогда в чём дело?
– Самореализующееся предначертание, я думаю. Мы продолжаем ждать, пока Элис не увидит чего-нибудь, что вынудит нас пойти туда… но она ничего не видит, а мы, и в самом деле, никуда не пойдем, пока она что-нибудь не увидит. Поэтому она и не видит нас там. Возможно, нам придётся идти вслепую.
Я задрожала.
– Нет.
– Ты сильно хочешь пойти в школу сегодня? Осталась всего пара дней до выпускных экзаменов; не думаю, что мы будем проходить новый материал.
– Я думаю, что смогу прожить без школы один день. Чем займёмся?
– Хочу поговорить с Джаспером.
Снова Джаспер. Это было странно. В семье Калленов, Джаспер всегда был немного на периферии, он был частью, но никогда не центром.
Моим невысказанным предположением было то, что он находился там, только из-за Элис. У меня было такое чувство, что он последует за ней куда угодно, но образ жизни семьи Калленов для него был нов. Факт, что он не испытывал сильную тягу к их стилю жизни, являлся причиной того, что ему было тяжелее придерживаться их правил.
В любом случае, я никогда не видела, чтобы Эдвард рассчитывал на Джаспера. Мне вновь стало интересно, что он имел в виду, говоря об опыте Джаспера. Действительно, я знала совсем немного из истории Джаспера, только то, что он пришёл откуда-то с юга, прежде чем Элис нашла его. По какой-то причине, Эдвард всегда избегал вопросов о своём новом брате. И я всегда слишком боялась напрямую спросить у светловолосого блондина, который выглядел, как задумчивая кинозвезда.
Добравшись до дома, мы застали Карлайла, Эсме, и Джаспера внимательно смотрящими новости, хотя для меня звук был немыслимо тихим. Элис возвышалась над ними, сидя на нижней ступеньке огромной лестницы, и подпирала руками свое удрученное лицо. Когда я зашла, Эммет, чувствуя себя вполне непринужденно, легким шагом вошёл через кухонную дверь. Ничто и никогда не заботило Эммета.
– Привет Эдвард. Прогуливаешь школу, Белла? – усмехнулся он.
– Мы вместе прогуливаем, – напомнил ему Эдвард.
Эммет засмеялся.
– Да, но она первый раз в средней школе. Может пропустить что-нибудь.
Эдвард закатил глаза, проигнорировав своего любимого брата. Затем он бросил газету Карлайлу.
– Ты видел, сейчас выдвигаются предположения о том, что орудует серийный убийца? – спросил он.
Карлайл вздохнул:
– Два специалиста дискутировали на эту тему по Си-Эн-Эн всё утро.
– Мы не можем позволить этому продолжаться.
– Давайте пойдём прямо сейчас, – с энтузиазмом предложил Эммет. – Мне до смерти скучно.
Шипение эхом донеслось сверху лестницы.
– Она такая пессимистка, – обращаясь к самому себе, пробормотал Эммет.
Эдвард согласился с Эмметом:
– Рано или поздно нам придётся пойти.
Появившаяся наверху лестницы Розали, медленно спустилась вниз. Её лицо было спокойным и не выражало никаких эмоций.
Карлайл покачал головой.
– Я озадачен. Мы раньше никогда не участвовали в такого рода делах. Это не наше дело. Мы не Волтари.
– Я не хочу, чтобы Волтари пришли сюда, – сказал Эдвард. – Поэтому у нас осталось не так уж много времени, чтобы начать действовать.
– И все эти невинные люди в Сиэтле, – пробормотала Эсме.
– Будет неправильным позволить им умереть таким образом.
– Я знаю, – вздохнул Карлайл.
– О, – резко произнес Эдвард, слегка разворачивая голову, чтобы посмотреть на Джаспера. – Я не подумал об этом. Понятно. Ты прав, это наверно оно и есть. Что ж, это всё меняет.
Я не была единственной, кто уставился на него, ничего не понимая, но, возможно, я была единственной, не выглядящей слегка раздраженной.
– Я думаю, что тебе лучше объяснить всё остальным, – сказал Эдвард Джасперу. – Что могло бы послужит причиной этому? – Эдвард начал следовать за его мыслями, уставившись в пол и погрузившись в раздумья.
Я не видела, как Элис вставала, но она уже была возле меня.
– Что он пытается разобрать в твоих мыслях? – спросила она Джаспера. – О чём ты думаешь?
Казалось, Джасперу не нравилось всеобщее внимание. Он колебался, пытаясь прочесть эмоции находящихся в кругу – каждого, кто подошёл, чтобы послушать, о чём он будет говорить – затем его глаза остановились на моём лице.
– Ты в замешательстве, – сказал он мне тихим, низким голосом.
Это не было вопросом. Джаспер знал, что я чувствую, он знал, что чувствуют все.
– Мы в замешательстве, – пробурчал Эммет.
– Ты можешь быть хоть немного терпеливей, – сказал ему Джаспер. – Бэлла тоже должна понять. Теперь она одна из нас.
Его слова удивили меня. Так как я мало общалась с Джаспером, особенно после моего дня рождения, когда он пытался убить меня, то я даже и не предполагала, что он так обо мне думает.
– Как много ты обо мне знаешь, Белла? – спросил Джаспер.
Эммет театрально вздохнул и с чрезмерно нетерпеливым видом
плюхнулся на диван.
– Не много, – заметила я.
Джаспер уставился на Эдварда, который встретился с ним взглядом.
– Нет, – ответил Эдвард на его мысленный вопрос. – Уверен, что ты понимаешь, почему я не рассказывал ей об этом. Но я полагаю, что ей необходимо услышать эту историю сейчас.
Джаспер задумчиво покачал головой, а затем начал закатывать рукав своего свитера, цвета слоновой кости.
Я наблюдала с любопытством и смущением, пытаясь понять, что он собирается сделать. Он протянул своё запястье к краю стоящего за ним торшера, потом поднёс его поближе, почти к самой лампочке, и указал пальцем на шрам в форме полумесяца, выделяющийся на бледной коже. Всего лишь минута ушла у меня на то, чтобы понять, почему его форма показалась мне такой знакомой.
– О, – выдохнула я, когда до меня дошло. – Джаспер, твой шрам в точности, как у меня.
Я вытянула свою руку – серебристый полумесяц на моей кремовой коже выглядел более отчётливо, нежели на его алебастровой.
Джаспер едва заметно улыбнулся:
– У меня много таких шрамов, Бэлла.
По выражению его лица было невозможно что-либо прочесть, даже когда он закатил рукав своего тонкого свитера еще выше. Сначала мои глаза не могли различить текстуру, вдоль и поперек толстым слоем покрывавшую его кожу. Был виден лишь перистый узор, который крест-накрест составляли изогнутые полумесяцы, белые на белом, а яркий свет лампочки превращал слегка выпуклый узор в рельеф, мелкие тени которого чётко очерчивали формы. А потом до меня дошло, что этот узор состоял из отдельных полумесяцев, таких же, как на его запястье…или на моей руке.
Я вновь посмотрела на свой собственный маленький, одинокий шрам – и вспомнила, как я получила его. Я уставилась на отпечаток зубов Джеймса, навсегда увековечившийся на моей коже.
А затем, открыв от удивления рот, уставилась на него и спросила:
– Джаспер, что с тобой произошло?
Глава 13
Новообращённый
– То же самое, что случилось и с твоей рукой, – тихо ответил Джаспер. – Только, в моем случае, все тысячи раз повторялось. – немного печально усмехнулся и потер отметины на руке. – Наш яд – единственное, что оставляет шрамы на коже вампиров.
– Почему? – я выдохнула в ужасе, чувствовала, что веду себя грубо, но всё же не могла оторвать взгляд от его изуродованной кожи.
– В отличие от моих приёмных братьев и сестёр, меня немного не так… воспитывали. Моё начало было совершенно другим. – его голос стал жестче, когда он договорил.
Изумленно посмотрев на него, я побледнела.
– Прежде чем я расскажу тебе мою историю, – сказал Джаспер, – ты должна понимать, Белла, что есть места в нашем мире, где продолжительность жизни никогда-нестареющих измеряется неделями, а не столетиями.
Все остальные уже слышали это раньше. Карлайл и Эммет снова повернулись к телевизору. Элис тихонечко села у ног Эсме. Но Эдвард, как и я, был весь во внимании. Я чувствовала его взгляд на своём лице, он следил за каждым проскользнувшим переживанием.
– Что бы лучше понять причину, нужно посмотреть на все с другого ракурса. Ты должна представить, как на мир смотрят могущественные, жадные… вечно испытывающие жажду создания.
– Понимаешь, есть места на свете, более привлекательные для нас. Места, где мы можем меньше себя сдерживать, и всё же избегать разоблачения.
– Представь себе, например, карту западного полушария. Представь, что человеческую жизнь там будет обозначать маленькая красная точка. Чем больше этих точек, там легче нам, вернее, тем, кто так существует, питаться, не привлекая внимания.
Я вздрогнула, представив себе эту картину, и от слова питаться. Джаспера не волновало, что он испугает меня, он не был таким щепетильным как вечно оберегающий меня Эдвард. Он продолжал без паузы.
– Не то, чтобы семьи на Юге сильно переживают, привлекают ли они внимание людей или нет. Это Волтури сдерживают их. Они – единственные кого опасаются южные семьи. Если бы не Волтури, остальные уже были бы разоблачены.
Мне не понравилось, как он произносил их имя – с уважением, почти с благодарностью. Мне тяжело было воспринимать Волтури, как хороших парней.
– Север, по сравнению с югом, очень цивилизованный. Все мы здесь, в основном кочевники, радуемся и дню и ночи, мы позволяем людям взаимодействовать с нами не вызывая подозрительности – анонимность важна для нас всех.
Предыдущая страница 27 Следующая страница
|
