– Что ты делаешь? – потребовала я.
– Я пишу твое имя лучше, чем ты делаешь это сама. Ты ведь уже написала образец.
– Ты чересчур проникся этим, знаешь ли. – На всякий случай я говорила шепотом, вдруг Чарли не был полностью поглощен игрой. – Мне, действительно, не нужно, чтобы меня еще куда-нибудь приняли. Я уже принята на Аляске. Я почти могу позволить себе обучение в первом семестре. Это предоставит мне такое же алиби, как и в любом другом месте. Нет никакой необходимости выбрасывать кучу денег, независимо от того, чьи они.
Его лицо исказилось в страдальческой гримасе. – Белла…
– Не начинай. Я согласна, что должна сделать этот шаг ради Чарли, но мы оба знаем, что следующей осенью я не смогу ходить ни в какой колледж. И вообще находиться где-нибудь рядом с людьми.
Мои знания о тех первых нескольких годах жизни новообращенного вампира были обрывочными. Эдвард никогда не вдавался в подробности – это не было его любимой темой, но я знала, что это время было не из приятных. Очевидно, самоконтроль приходил с опытом. Так что все остальные варианты, кроме заочного обучения, даже не рассматривались.
– Я думал вопрос времени еще не решен, – мягко напомнил мне Эдвард. – Ты могла бы насладиться семестром или даже двумя в колледже. Ведь существует множество человеческих событий, которых у тебя еще не было.
– Я доберусь до них позже.
– Потом они уже не будут человеческими. У тебя не будет второго шанса побыть человеком, Бэлла.
Я вздохнула. – Ты должен быть благоразумным при выборе времени, Эдвард. Слишком опасно тянуть с этим.
– Нет пока никакой опасности, – настаивал он.
Я пристально посмотрела на него. Никакой опасности? Конечно. Есть только садистка-вампирша, пытающаяся отомстить мне за убийство ее партнера убив меня саму, предположительно, каким-нибудь медленным и мучительным способом. Кого волнует Виктория? И, ах да, Волтури – королевская семья с их маленькой армией воинов-вампиров, которые настаивают, чтобы в ближайшем будущем тем или иным способом, мое сердце прекратило биться, потому, что людям было непозволительно знать об их существовании. Действительно. Нет никаких причин для паники.
Даже не смотря на то, что у нас была Элис с ее сверхъестественно – точными видениями, которая незамедлительно предупредит нас в случае опасности, на что и рассчитывал Эдвард, рисковать было безумием.
Кроме того, я уже выиграла этот спор. Предположительно, мое перевоплощение должно было произойти всего через каких-то несколько недель, вскоре после окончания средней школы.
Мой живот пронзила острая боль тревоги, когда я поняла, насколько мало в действительности оставалось времени. Конечно, это изменение было необходимо, кроме того, оно было ключом к тому, чего я хотела больше всего на свете. Но я вдруг подумала о том, что не приходило мне в голову раньше, о Чарли, который сейчас сидит в другой комнате, наслаждаясь игрой, точно так же, как и в любой другой вечер. О моей маме, Рене, в далекой солнечной Флориде, по–прежнему, упрашивавшей меня провести лето на пляже с ней и ее новым мужем. И о Джейкобе, который, в отличие от моих родителей, точно поймет, что случилось, если я исчезну в каком-то отдаленном колледже. Даже если мои родители какое-то время и не станут проявлять излишней подозрительности, даже, если мне удастся откладывать свой приезд, ссылаясь на большие дорожные расходы или на загруженность в учебе, или на болезнь, Джейкоб будет знать правду.
На мгновение, мысль о том, что Джейкоб, наверняка, будет испытывать ко мне отвращение, затмила всю остальную боль.
– Белла, – пробормотал Эдвард, скривив свое лицо, будто прочитал боль на моем. – Нет никакой спешки. Я не позволю никому причинить тебе боль. У тебя есть столько времени, сколько потребуется.
– Я хочу, чтобы это произошло как можно быстрее, – прошептала я, слабо улыбнувшись, пытаясь обратить все в шутку. – Я тоже хочу стать монстром.
Его губы сжались; он процедил сквозь них: – Ты понятия не имеешь, о чем ты говоришь. – Он резко бросил влажную газету на стол между нами, ударив пальцем по заголовку на первой полосе:
РАСТЕТ СПИСОК УБИЙСТВ, ПОЛИЦИЮ БЕСПОКОИТ АКТИВНОСТЬ БАНДЫ
– Какое это имеет отношение к нашему делу?
– Монстры не шутка, Белла.
Я снова уставилась на заголовок, а затем, подняв глаза, посмотрела на твердое выражение его лица. – Э… это делает вампир? – прошептала я.
Он улыбнулся, на этот раз без иронии. Его голос был низок и холоден. – Тебя удивляет то, как мой вид часто стоит за ужасами в ваших человеческих новостях. Легко понять, когда знаешь, что искать. Данная информация указывает на то, что в Сиэтле орудует новорожденный вампир. Кровожадный, дикий, неконтролируемый. Мы все через это прошли.
Избегая смотреть ему в глаза, я отвела от него свой пристальный взгляд и снова уставилась в газету.
– Мы следили за этой ситуацией в течение нескольких недель. Все признаки налицо – внезапные исчезновения, всегда только по ночам, небрежное избавление от трупов, отсутствия других свидетельств… Да, это определенно, кто-то только что обращенный. И, кажется, никто не собирается контролировать его… Он глубоко вздохнул. – Ладно, это не наша проблема. Мы даже не обратили бы внимания на подобную ситуацию, если бы это не происходило так близко к дому. Как я уже говорил, это происходит постоянно. Существование монстров приводит к чудовищным последствиям.
Я постаралась не акцентировать внимание на списке имен, но они четко выделялись из остальной части текста так, как, если бы были выделены специально. Пять человек, чьи жизни оборвались, и чьи семьи теперь носили по ним траур. Лицезрение их реальных имен, сильно отличалось от абстрактного рассмотрения совершенных убийств. Марин Гардинер, Джеффри Кемпбел, Грейс Раци, Майкл О’Коннел, Рональд Олбрук. Люди, у которых были дети и родители, друзья и домашние животные, работа, планы и надежды, воспоминания и будущее…
– Со мной такого не произойдет, – прошептала я, в основном, обращаясь к себе. – Вы не позволите мне стать такой же. Мы будем жить в Антарктиде.
Эдвард фыркнул, снимая напряжение. – Пингвины. Мило.
Я слабо рассмеялась и сбросила газету со стола, чтобы больше не видеть их имен; она с глухим стуком упала на линолеум. Конечно, Эдвард, в любом случае, рассматривал бы возможности для охоты. Он и вся его «вегетарианская» семья гарантировали сохранность человеческой жизни, предпочитая для удовлетворения своих диетических потребностей вкус крупных хищников. – Тогда, как и планировалось, Аляска. Только где-нибудь подальше от Джуно, желательно там, где в изобилии обитают гризли.
– Уже лучше, – допустил он. – Есть еще белые медведи. Очень жестокие. Да и волки попадаются довольно-таки крупные.
У меня открылся рот, и резко перехватило дыхание.
– Что не так? – спросил он, прежде чем я успела прийти в себя. Казалось, что все его тело, словно окаменело. – Ох. Тогда забудь о волках, если идея тебе неприятна. – Его голос был жестким, формальным, плечи напряжены.
– Он был моим лучшим другом, – пробормотала я. Употребление прошедшего времени неприятно кольнуло. – Конечно, мне это неприятно.
– Пожалуйста, прости меня за мою неосмотрительность, – сказал он, все еще очень формально. – Я не должен был предлагать тебе этого.
– Не волнуйся об этом. – Я посмотрела на свои руки, сжатые на столе в два кулака.
Мгновение мы молчали, а затем его прохладный палец оказался под моим подбородком, поднимая лицо. Теперь на его лице было более мягкое выражение.
– Мне жаль. Действительно.
– Я знаю. Я знаю, что это не одно и то же. Я не должна была так реагировать. Это всего лишь… Хорошо, я уже думала о Джейкобе до того, как ты пришел – я колебалась. Его золотисто-медовые глаза, казалось, темнели каждый раз, когда я упоминала имя Джейкоба. Когда я снова продолжила, мой голос звучал почти умоляюще: – Чарли говорит, что Джейкобу тяжело. Ему сейчас больно, и… это моя вина.
– Ты не сделала ничего плохого, Белла.
Я глубоко вздохнула. – Мне нужно сделать это лучше. Я должна ему это. И, так или иначе, это одно из условий Чарли…
Пока я говорила, его лицо снова стало каменным, как у статуи.
– Ты же знаешь, что это не обсуждается, ты не можешь быть одной, беззащитной среди оборотней, Белла. А если кто-нибудь из нас ступит на их землю, это нарушит договор. Ты хочешь, чтобы мы начали войну?
– Конечно, нет!
– Тогда, действительно, не вижу никакого смысла и дальше обсуждать этот вопрос. – Он опустил руку и оглянулся по сторонам, подыскивая новую тему для разговора. Его глаза задержались на чем-то позади меня, и он улыбнулся, хотя его взгляд все еще был осторожным.
– Я рад, что Чарли решил освободить тебя, ты остро нуждаешься в посещении книжного магазина. Я не могу поверить, что ты опять читаешь Грозовой Перевал. Разве ты еще не выучила его наизусть?
– Не все обладают фотографической памятью, – кратко сказала я.
– Фотографическая память или нет, не могу понять, почему тебе это нравится. Характеры персонажей ужасны, это люди, разрушающие друг другу жизни. Я не знаю, чем бы закончилось все у Хитклиффа с Кэти, если бы они оказались в ситуации Ромео и Джульетты или Элизабет Беннет и мистера Дарси. Это не история любви, а история ненависти.
– У тебя серьезные проблемы с классикой, – резко сказала я.
– Возможно, это потому, что меня не впечатляет старина, – улыбнулся он, очевидно удовлетворенный тем, что отвлек меня. – А если честно, почему ты читаешь это снова и снова? – Его глаза светились неподдельным интересом, он снова пытался разобраться в замысловатой работе моего разума. Он наклонился через стол, чтобы взять мое лицо в свои руки. – Что в этом притягивает тебя?
Его искреннее любопытство разоружило меня. – Я не уверена, – сказала я, пытаясь мыслить связно, в то время как его взгляд ненамеренно рассеивал мои мысли. – Я думаю, это что-то, вроде неизбежности. Ничто не сможет их разделить – ни ее эгоизм, ни его зло, ни даже смерть в конце…
Его лицо стало задумчивым, поскольку он обдумывал мои слова. Через мгновение на его лице заиграла дразнящая улыбка. – Я все же думаю, что эта история была бы лучше, имей каждый из них хоть одно искупающее качество.
– Я думаю, что, возможно, это и есть здесь главное, – не согласилась я. – Их любовь – это единственное искупающее качество.
– Я надеюсь, ты достаточно осмотрительна, чтобы не влюбиться в кого-то, столь же… злобного.
– Для меня уже немного поздновато волноваться о том, в кого я влюбилась, – заметила я. – Но даже без предупреждений, кажется, я неплохо справилась.
Он спокойно рассмеялся.
– Я рад, что ты так думаешь.
– Что ж, надеюсь, ты достаточно благоразумен, чтобы держаться подальше от кого-то столь же эгоистичного. В действительности, Катрин, а не Хитклифф – источник всех неприятностей.
– Я буду настороже, – пообещал он.
Я вздохнула. Он был настолько хорош в умении отвлечь внимание.
Я положила свою руку на его, чтобы удержать ее у своего лица. – Мне нужно увидеть Джейкоба.
Его глаза были закрыты. – Нет.
– Это правда не опасно, – сказала я, снова умоляя. – Я целыми днями была в Ла Пуш со всей их компанией, и ничего никогда не случалось.
Но я допустила промах; мой голос под конец дрогнул, поскольку я поняла, что произносимые мной слова частично были ложью. То, что никогда ничего не случалось, было неправдой. Краткая вспышка воспоминаний – огромный серый волк прижался к земле, обнажив на меня свои кинжалоподобные зубы, и паника, охватившая меня тогда, заставила мои ладони покрыться потом.
Эдвард услышал, что мое сердце забилось быстрее, и кивнул, будто я вслух призналась во лжи. – Оборотни непостоянны. Иногда, люди рядом с ними получают травмы. Иногда, они погибают.
Я хотела отрицать это, но другая картинка заставила уже почти вырвавшееся наружу опровержение застрять в моем горле. В моей голове всплыл образ некогда красивого лица Эмили Янг, теперь обезображенного тремя темными шрамами, рассекающими угол ее правого глаза, и навсегда оставившими ее рот искривленным в кривой угрюмой усмешке.
Мрачно торжествуя, он ждал, пока я обрету дар речи.
– Ты их не знаешь, – прошептала я.
– Я знаю их лучше, чем ты думаешь. В последний раз я был здесь.
– В последний раз?
– Впервые, наши с волками пути пересеклись примерно семьдесят лет назад… Мы только что обосновались рядом Хокьюэймом. Это было до того, как Элис и Джаспер присоединились к нам. Мы превосходили их численно, но это не помешало бы разразиться схватке, если бы не Карлайл. Он сумел убедить Эфраима Блэка, что сосуществование возможно, и, в конечном счете, мы заключили перемирие.
Имя прадеда Джейкоба поразило меня.
– Мы думали, что после смерти Эфраима линия оборотней оборвалась, – пробормотал Эдвард; казалось, он теперь разговаривал сам с собой. – Что причуда генетики, позволявшая превращения, была утрачена…Он замолчал и обвиняюще уставился на меня. – Кажется, твои неудачи, с каждым днем становятся все серьезнее. Понимаешь ли ты, что твое врожденное «везение» по части притягивания смертельно опасных вещей достаточно сильно, чтоб возродить к жизни стаю исчезнувших псов-мутантов? Имей мы возможность разлить твое невезение по бутылкам, у нас в руках оказалось бы оружие массового поражения.
Я проигнорировала его колкость, так как все мое внимание было привлечено его словами – неужели он серьезно? – Но они возродились не по моей вине. Разве ты не знаешь?
– Знаю что?
– Мое невезение здесь вовсе ни при чем. Оборотни возродились, потому что вернулись вампиры.
Эдвард уставился на меня, его тело неожиданно стало неподвижным.
– Джейкоб сказал мне, что своим нахождением здесь ваша семья, запустила этот механизм. Я думала, вы уже должны были об этом знать…
Его глаза сузились. – Они так считают?
– Эдвард, взгляни на факты. Семьдесят лет назад вы приехали сюда, и появились оборотни. Теперь вы вернулись, и снова появляются оборотни. Ты думаешь, что это совпадение?
Он моргнул, и его взгляд смягчался. – Эта теория заинтересует Карлайла.
– Теория, – усмехнулась я.
На некоторое время он затих, глядя на дождь за окном; я вообразила, что он рассматривает факт того, что присутствие его семьи способствует превращению местных жителей в гигантских псов.
– Интересно, но не совсем уместно, – через какое-то время пробормотал он. – Ситуация остается неизменной.
Я могла перевести это гораздо проще: никаких друзей оборотней.
Я знала, что должна быть терпеливой с Эдвардом. И вовсе не потому, что он не был благоразумным, он просто не понимал. Он понятия не имел, скольким я обязана Джейкобу Блэку – я обязана ему жизнью, и, возможно, здравомыслием тоже.
Мне не нравилось говорить о том времени, когда я осталась одна, без всех, а особенно без Эдварда. Он уехал, пытаясь спасти меня, спасти мою душу. Я не считала его ответственным за все те безрассудные поступки, которые я совершила в его отсутствие, или за боль, которую я перенесла.
Он считал себя виноватым.
Поэтому я очень тщательно должна была подобрать слова для объяснения. Я встала и обошла вокруг стола. Он раскрыл для меня свои объятия, и я уселась ему на колени, устроившись, как птенец в прохладном каменном гнезде. Я смотрела на его руки все то время, пока говорила.
– Пожалуйста, послушай меня всего минуту. Это намного важнее, чем просто прихоть навестить старого друга. Джейкобу сейчас плохо – От этих слов у меня задрожал голос. – Я не могу не попытаться помочь ему, не могу бросить его сейчас, когда он нуждается во мне, только из-за того, что он больше не человек… Пойми, ведь он был рядом со мной, когда я была… не совсем похожа на человека. Ты не знаешь, как это было… – Я колебалась. Руки Эдварда крепко обнимали меня, но он так сильно сжал их в кулаки, что на них четко выделились все его сухожилия. – Если бы Джейкоб не помог мне, не знаю, что ожидало бы тебя по возращении домой. Я должна ему гораздо больше этого, Эдвард.
Я осторожно посмотрела ему в лицо. Его глаза были закрыты, а челюсть напряжена.
– Я никогда не прощу себя за то, что оставил тебя, – прошептал он. – Никогда, даже если проживу сотню тысяч лет.
Положив свою руку на его холодное лицо, я ждала до тех пор, пока он не вздохнул и не открыл глаза.
– Ты лишь пытался поступить правильно. И я уверена, что с кем-нибудь другим, не таким сумасшедшим, как я, это непременно бы сработало. Кроме того, теперь ты здесь. Это единственное, что имеет значение.
– Если бы я никогда не уезжал, ты бы не чувствовала себя обязанной рисковать своей жизнью, утешая псину.
Я вздрогнула, вспоминая Джейкоба со всеми его оскорбительными фразами: кровопийца, паразит, пиявка… Но почему-то произнесенное бархатным голосом Эдварда слово, прозвучало намного более резко.
– Не знаю, как выразить это должным образом, – холодно сказал Эдвард. – Думаю, это может показаться жестоким. Но однажды я уже был слишком близок к тому, чтобы потерять тебя. Я слишком хорошо знаю, каково это, чтобы так думать. И я больше не собираюсь допускать никакой опасности для тебя.
– Ты должен доверять мне в этом. Со мной всё будет в порядке.
На его лице снова отразилась боль. – Пожалуйста, Белла, – прошептал он.
Я пристально посмотрела в его внезапно вспыхнувшие золотые глаза.
– Что, пожалуйста?
– Пожалуйста, ради меня. Прошу, не могла бы ты сделать над собой усилие и постараться сохранить себя в безопасности. Я сделаю все, что смогу, но я был бы признателен, за небольшую помощь.
– Я буду работать над этим, – пробормотала я.
– Да ты хоть представляешь, насколько ты, в действительности, важна для меня? Имеешь ли ты хоть малейшее представление о том, как сильно я люблю тебя? – Он сильнее прижал меня к своей груди, пряча мою голову под своим подбородком.
Я прижалась губами к его холодной, как лед шее.
– Я знаю, как сильно я люблю тебя, – ответила я.
– Ты сравниваешь одно маленькое деревце с целым лесом.
Я закатила глаза, но он не мог этого видеть. – Невозможный.
Он поцеловал меня в макушку и вздохнул.
– Никаких оборотней.
– Я не собираюсь с этим мириться. Я должна увидеть Джейкоба.
– Тогда я должен буду остановить тебя.
Это прозвучало так, будто он был совершенно уверен в том, что ему это не составит труда.
Я была уверена, что он прав.
– Ладно, посмотрим, – надулась я. – Он все еще мой друг.
Я ощутила письмо Джейкоба, лежащее в моем кармане, будто оно внезапно стало весить десять фунтов. Я даже смогла услышать слова, произнесенные его голосом, и, казалось, он соглашался с Эдвардом в том, чего никогда не произойдет на самом деле.
Ничего не изменится. Прости.
Глава 2
Бегство
Я чувствовала себя так, словно парю под облаками, когда шла с испанского в кафетерий, и это было не только потому, что я держала за руку самого совершенного мужчину в мире, хотя, конечно, в значительной степени поэтому.
Может, это было осознание того, что моё наказание закончилось, и я теперь снова свободная женщина.
Или может, это вообще не имело отношения ко мне. Может, причиной была та атмосфера свободы, которая витала над территорией школы. Ощущалось что скоро конец учебного года, особенно это чувствовали старшеклассники, нервное возбуждение словно повисло в воздухе.
Свобода была так близко, что казалось, ее можно было потрогать, почувствовать ее вкус. Её следы были везде. Стена в кафетерии, сплошь увешанная плакатами, урны, переполненные разноцветными флайерами, напоминающими о том, что нужно купить школьный ежегодник, школьные звонки, объявления с крайними сроками заказов на платья, шляпки и ленточки; светящиеся неоновые расписания уборки кабинетов для младших классов, и, увитые розами плакаты, предвещающие выпускной бал.
Выпускной вечер состоится в эти выходные, но я получила от Эдварда железное обещание, что он не заставит меня туда идти. В конце концов, у меня уже был подобный человеческий опыт.
Нет, должно быть это моя личная свобода так окрылила меня сегодня. Окончание учебного года не принесло мне того удовлетворения, которое, казалось, чувствовали другие студенты. Странно, но я нервничала и испытывала что-то вроде отвращения, когда думала об этом.
Но избежать разговоров о выпускном было невозможно, эта тема обсуждалась повсеместно.
Предыдущая страница 3 Следующая страница
|
